Эгоизм личности и Имяславие Святаго Афона

«Эзотерически» понимаемое христианство из доктрины социального равенства и коммунизма, проявленного в общении имущества в первых христианских общинах, стало идеологией власть и волю Личности имущих, на том простом основании, что «всякая власть» есть проявление Личности, её субъективной воли, оказавшейся «священной»!

Оказывается «всякая власть» – есть проявление Личности, личного начала как Абсолютного, присущего только Богу, а чрез Бога и Человеку – и, следовательно, Божественна!

Из всех таковых «мистических» и вместе с тем и социальных «откровений» создаётся на протяжении веков теория и практика постепенного «осознания» человеческой особью – себя, яко Ипостаси – Единственной Личности, выходящей из природного «мифологического» сознания в мир научных дефиниций, или же «по смотрению Христову» - через отвержение всего, что не есть «Я», - выход в Личностный Контакт, в котором происходит слияние с Абсолютом, обожение.

Это «путь», через который прошёл Запад, но не прошла Россия – сей «путь» через эпоху «Возрождения», в полноте попирающий естественную «языческую» веру – «путь» отвержения от «мира, что во зле лежит» во имя Человека-Личности!

Эпоха Возрождения понимается в этом контексте совсем не как гальванизация эллинистического и древнеримского «языческого» мировоззрения, но как сознательная наихристианнейшая борьба с ним во имя утверждения Субъекта, Личности, Гуманоида. Здесь в эпохе Возрождения происходит начало разложения внешних и внутренних связей человеческого Рода с мирозданием, начало понимания науки как служанки Богословия, искусства и художественного творчества как «похоти очес», нравственности яко кротости и послушания властям мирским и «духовным».

С той поры всё окончательно подчинилось волюнтаризму Личности «титанов» Возрождения. Наука, нравственность, изобразительное искусство и театр, литература – всё превратилось в лице-мерное лице-действо, в «мистики придворное кривлянье» (А.С.Пушкин), в жалкую, но при том и дорогую моду. Говоря словами В.Шекспира: «Мир стал театром, а люди актёрами».

Жизнь утратила серьёзность, сущностный онтологический смысл, люди потеряли Благо Рода – благородство. «Во праотца место» (Н.Ф.Фёдоров) в отношениях между людьми встала вначале система церковной иерархии, вскоре после того сменившаяся иерархией мирской власти, затем приличием и этикетом, и уж после того всё оказалось возможным посчитать в условных единицах…

Деньги из средства общения между людьми преобразились в цель жизни, и таким образом смысл её был окончательно утрачен. И напрасно сегодня христианская церковь вполне сознательно ещё во времена схоластических споров инициировавшая этот «богочеловеческий» путь утверждения Личности, кощунственно прикрываясь Именем Богочеловека, стремится завершить во что бы то ни стало сей «Богочеловеческий процесс».

Исход противостояния Личности Человека творению Единого Бога, земле на которой он «имеет несчастье существовать», воздуху, которым дышит, воде, которую пьёт, огню и энергиям живого Космоса, которые использует для своих тривиальных низменных целей «устойчивого развития» предрешён.

Земля и Космос разрушат эту мелкую, ненасытную, злобную и лживую тварь, если она, уязвлённая сатанинской гордыней своей, не одумается и не покается, да только не пред Богом - Абсолютной Личностью, коего для cебя и во имя себя из себя изобрела, но пред ближними своими, пред Родом праведным, природою, которую беспощадно разрушает и уничтожает!

Что или Кто есть Бог? Когда говорят Сущий, Кого или Что подразумевают под этим сугубо человеческим представлением? Ум, Волю, или Тайну, невыразимую мыслями, чувствами, желанием человека? Бог Сущий где, вне или внутри, в недрах человека?

Что первично, по крайней мере, для восприятия человека, внутреннее или же внешнее, субъект или объект? Кто и Что есть Бог? - Субъект внешнего нам, объективного, вне нас онтологически сущего мироздания, или же Субъект в субъекте, Личность Абсолютная, явленная в личности временной, ограниченной пространством жизни чувств и мыслей и желаний?

Есть такая прочно укоренившаяся благодаря «христианству» точка зрения, что Бог только там, где есть человеческая личность с её дефинициями и рефлексией, что вне личного конкретного, фиксированного «свободой воли», не найти Высшего Начала.

И вот Человек, чтящий в себе более всего свою волю и желания, уверенно отвечает: Бог есть Субъект, как и «Я», и никак иначе, только Мы с Богом одушевлены на фоне неодушевлённого, мёртвого, существующего для нас и ради нас мироздания, которое только в нашем представлении о нём, мёртвом оживает!

…Вот такая субъективно идеальная «вера» премного гаже и примитивнее, чем самый плоский материализм. Ибо материализм в простоте душевной оставляет «мирскому» свободу и право жить по своим объективным «мирским» законам. Материалист не решается из своего атеизма, яко «христианин» из себя любимого изобретать свой жизнестрой и домострой, воцерковлять, окормлять, жёстко определять место профанам в «своём» устроении жизни.

Именно в церкви, в её обрядах , более чем где-либо в ином месте находим абсолютизацию власти и вместе с тем полноту поругания свободы рода и личности: в патриаршем и епископском «Священно служении», в прообразовании «Священником» Христа Иисуса, в епископской подписи на священных мощах вместопрестолия (антиминса)…

И это так потому, что субъективное начало - власть индивидуальной воли подменила Любовь, яко Любовь совершенно невозможна без приятия объективного, вне положенного субъекту Божьего мира. Не может быть любви там, где постулируют, как истину в последней инстанции солипсизм безстыдно утверждающей себя в Боге человеческой личности, а точнее - использующей понятие о Боге как свою надёжную опору , как крепкую защиту субъекта от «нападений» онтологического реального существования, от естества.

Естество, ес-т-ес-т-во… Слово «естество» происходит от слова «есть», церковнославянское «еси»; английское «yes it is» - по-русски «да, это есть»; ессеи, ведавшие Слово. Изначально ЕС - означает Свершение Свыше Слова Небесного (Се - именовать по-старославянски) , Т – выбор; то есть свершение Божией воли, выраженное в Слове на земле выбираю и через этот выбор, находясь в свершении речи (ЕС) вновь выбираю (Т) связи с миром (ВО).

Не свою волю человеческую личную творю, но то, что требует от меня внешний мне объективный, сущий вне меня мир Божий. Вот это совершенно реальное существование Мира объективного вне меня – главное для праведного развитого человеческого сознания, для которого «окружающий мир» не есть только комплекс субъективных ощущений. Главное для развитого человеческого сознания – это его перемещение из субъективного животного бытия, направленного на хватательные рефлексы, на пищу, пользу для себя – из глубины своей самости, из недр индивидуума во вне – внешний живой мир.

В таком вот отношении, материалист, признающий Бытие и его онтологические корни вне собственного «своего» существования гораздо ближе к Истине, чем произволящий и от себя любимого мыслящий, морализирующий и «молящийся» «верующий» субъект. Ибо верят в конечном счёте по большей части себе и обустраивая «свою» личную жизнь, принимают обряды как средство самоуслаждения, самоуспокоения, как «лекарство от любви».

Умиляясь собой, собственной утончённостью, набожностью, вошедшими в привычку «молитвенными правилами», позабыв о естестве, унижая яко «дивие» и профанное всё богатство Божьего мира, проявленное и материальное, где у справедливого человека центр Бытия – сокровище его мыслей и чувств, попирая ногами ближних своих, яко ничего не смыслящих в «духовной жизни», - прямиком идут в ад, с восторгом любуясь своим личным падением, полагая что восходят в горний Небесный Мир, к теплу и Свету.

«Мне образ Ночи ближе, чем образ человека», - так разсуждал ведающий речения в жизнь, вещее Слово Небесное богослов Манфред в одноимённой поэме Джорджа Ч.Г.Байрона. Эти слова объясняют, почему лорд Байрон покинул «страну классического лицемерия» Великобританию и погиб, сражаясь за Свободу Греции - колыбели Античной культуры.

Меркантильный мир буржуазно ориентированного, субъективно оправданного «правами личности» Человека был чужд свободному от пошлой мелочной психологии характеру великого поэта. Лорд Байрон осознавал себя в движении стихий, в кипении родовой жизни, на путях борьбы добра и зла, правды и лжи. Лорд осознал своё Благо Родства (благородство) с «экстремистами» (как бы охарактеризовали греческих повстанцев сегодня) и потому дрался за Свободу праведного Рода от турецких янычар, которых для того только, чтобы ослабить всегда ненавистную Европе Россию, поддерживали западные «боголюбивые» «христианские» страны.

«Образ Ночи» содержит в своей глубине Тайну Мироздания, Свет далёких звёзд зовёт в бездонные дали онтологического Бытия, хотя и холодного и пугающего бесконечностью, но безбрежного и вечного:

«Открылась бездна, Звёзд полна

Звездам числа нет, бездне дна» (М.В.Ломоносов).

В образе же человека, яко Личности, отделённой от «примитивной» природы в болезненном и истеричном самолюбии, а главное – в неприкосновенной материальной собственности своего, от-личного от ближних существования, которое мыслится отщепенцем и выродком только как предмет сознания, рефлексии, психологии столько тонкой лести себе любимому, гордыни возношения, унижающей здоровое, сочетающее в целом естестве - дух, душу и тело, существование.

До какого умопомрачения могут дойти христианские «богословы» можно понять из высказываний дьякона Андрея Кураева по поводу работы Ксении Мяло. «Распахнутость звёздам» - цитирует дьякон К.Мяло, - «то есть – по учению Святых Отцов – бездушной твари, не даст возможности приобщиться ко Творцу и Его нетварному свету».

В таком вот контексте, чтобы ответил «премудрый дьякон» В.С.Соловьёву на цитируемые Владимиром Сергеевичем стихи А.А.Фета «Alter ego»: «Невольное и непосредственное чувство открывает нам смысл любви как высшего проявления индивидуальной жизни, находящей в соединении с другим существом свою собственную бесконечность. Не довольно ли этого мгновенного откровения? Разве мало хоть раз в жизни почувствовать своё безусловное значение?

«И я знаю, взглянувши на звёзды порой,

Что взирали на них мы, как боги, с тобой»(В.С.Соловьёв, «Смысл любви»)

Ответил бы, что «эротический туман» обуял падшее сознание философа и поэта, что «вопреки вере «русских космистов» в то, что дух и материя - одно и тоже… «Бог православия нематериален»? И действительно, сколько «языческой» безтолковости у «русских космистов», разве ж можно, да ещё и «яко бози», взирать с восторгом на невзрачные и вполне материальные, хоть и далёкие звёзды – «бездушную тварь»? Что скажут на такую «астрологическую ересь» «Святые Отцы»?! Нет уж, лучше как сознающая саму себя, любящая саму себя Личность «усиливаться» стать выше Неба, самому внутри себя становиться Небом и Богом, «приобщаться к Творцу и Его нетварному свету»!

Какое же здесь творческое и нравственное убожество и вместе с тем, какая конфессиональная гордыня и презрение к низменному миру!

Нет, богословы христианские, вам, грешным людям Бог дал «внешнее» Небо со звёздами ясными, тёплым Солнцем и бесконечными просторами, овеваемыми нездешними ветрами, а вы великомудрые, и во «внешнем» не разобрались, но тщитесь в утробе своей обрести бесконечность и вечность, стать «благоутробными» ( «православный» суржик) яко господь Бог.

Не так мыслили раньше русские православные! Не было в нас до церковного раскола этой протестантской узости, сего « в себе и для себя на почве человеческого духа» гегельянского эстетства, попирающего естество:

«Наги кости мои псами и птицами небесными

растерзаны будут и по земле влачимы –

так добро и любезно мне на земле лежати

и светом одеяну и небом прикрыту быти –

Небо моё, Земля моя, Свет мой и вся тварь –

Бог мне дал» (протопоп Аввакум).

Что ж, можно обвинить в «язычестве» «безбожного протопопа» вместе с патриархами Антиохии и Александрии, «тишайшим» царём Алексеем Романовым, да «псом смрадным» патриархом Никоном Московским!

Вот он где у русских еретиков с незапамятных времён космизм да пантеизм!

«Добро и любезно» нам, учителя «святейшие», творение Божие любить, роду своему русскому праведно и верно служить, и конечно об Отце нашем Небесном не забывать, никогда, однако не смея противопоставлять Его Святость – Его же творению!

Впрочем, взгляды нынешних православных богословов только повторяют и утверждают вновь отношение к духовной жизни, сложившееся со стороны церковной иерархии ещё до первой мировой войны, которая последовала сразу после того, как более 800 русских монахов Пантелеймонового монастыря на Святом Афоне, были силой при помощи царских солдат и корабельной помпы выдворены со Святой Горы за исповедание Имени Божьего Христа Иисуса.

Тогда десятилетиями проживавшие на Святой Горе монахи отказались подчиниться волюнтаризму Царского Синода в лице архиепископов Антония Волынского и Никона Рождественского и, не имевшие средств к существованию монахи, проклятые церковными властями, были выброшены из корабельных трюмов на крымскую землю и растворились в русском народе.

Никого по сути дела тогда не заинтересовало, что сталось с лучшими представителями православно верующих, как сложилась их дальнейшая судьба. Их обвинили в ереси пантеизма, хотя для этого не было оснований, и даже на соборе 1917 года не сняли это нелепое обвинение, несмотря на то, что вопрос сей был поставлен известными русскими богословами Святителем Иоанном Кронштадтским, П.А.Флоренским, А.Ф.Лосевым, С.Н.Булгаковым, Е.Н.Трубецким, А.К.Горским, Н.А.Сетницким , В.Ф.Эрном, М.А. Новосёловым, архиепископом Феофаном (Быстровым), митрополитом Вениамином (Федченковым)…

Возможно, так случилось потому, что на этом разбойничьем соборе, на который не пригласили монархистов (митрополиту Макарию грозили пистолетом), и который провели после тихой демократической революции в Синоде и русском епископате в целом, победил на выборах Патриарха тот самый Антоний Храповицкий (более 100 голосов), который травил монахов Святой Горы ещё в 1913 году.

Приведём выписку из весьма обширной статьи Никона Рождественского «Моя поездка на старый Афон и плоды «великого искушения» (Сергиев Посад, 1914 г.):

«… Не дело монахов-простецов пускаться в догматические изследования, которыя притом же и не по силам их неподготовленному наукою уму. Да и святые отцы инокам сие воспрещают. А что важней всего – помнить заповедь Спасителя о послушании церкви (?) и Богом поставленным пастырям, дабы не подвергнуться за непослушание ея суду и даже от нея отлучению…

… горсточка афонитов, не умеющая даже читать св. Отцов на тех языках, на каких они писали… сколько же надобно иметь гордыни, чтобы поставить себя выше всей Церкви… по недостатку логичности в суждениях простецов… у них гордость якобы духовной опытностью, о коей у них, конечно, и понятия нет, ибо глубочайший признак этой опытности есть смиренное сознание своего невежества… по недостатку логичности в суждениях простецов и их страстному увлечению основным положением ереси: «имя Иисус есть Бог» … благодать хиротонии даёт право пастырям учить в исполнении заповеди: « шедше научите» … истинам веры.

На моё замечание, что к небесной Церкви нельзя принадлежать, если не принадлежишь к земной, что нет церкви без епископа, что невозможно спасение без Божественного причащения, - говорили, что они будут причащаться именем Божиим, что они сами - Церковь.

Видно было, что для них нет никакого авторитета: и патриархи-де были еретики, и Синод еретик; нет у них и простого здравого разсуждения, такие великие толкователи жизни духовной, как святитель - затворник епископ Феофан, ими презираются, как «учёные» ( и с особым презрением произносится это слово), как ничего не испытавший на деле. Придумано было ими и новое «исповедание», которое в рукописных листках они и распространяли: надо де веровать «во имя Отца, Святаго Духа и Иисуса Сына Божия».

Отыскали у св. Златоуста слова: « Если ты услышишь, что кто-нибудь на распутьи или на площади хулит Бога, подойди, сделай ему внушение. И если нужно будет, ударь его, не отказывайся, ударь его по лицу, сокруши уста, освяти руку твою ударом, и если обвинят тебя, повлекут в суд, иди. И если судья пред судилищем потребует ответа, смело скажи, что он похулил Царя ангелов, ибо если следует наказывать хулящих земного царя, то гораздо больше оскорбляющих Того Царя». И повторяют эти слова, и переписывают на записочках, и распространяют их, и, конечно, готовы исполнять их на деле, если бы только не страх человеческий.

«Имебожники» не раз пытались совратить и солдат в свою ересь: подходя к часовому, начинали ему делать увещание; пришлось напомнить закон, дающий право часовому действовать в некоторых случаях штыком. Простые послушники вступали со мною в спор с каким-то пренебрежением к архиерейскому сану … один полупьяный иеродиакон как-то подвернулся под приклад и получил незначительную рану в голову.

3 июля…прибыл пароход «Херсон», приготовленный для перевоза смутьянов, по распоряжению Императорского посла в Россию… Все входы и выходы были заняты солдатами, оставлен лишь один выход – на лестницу, ведущую к порту и пристани. Почти три часа увещевали «имеславцев» добровольно идти на пароход: успеха не было.

Повидимому, им хотелось вызвать кровопролитие, дабы приобрести славу мучеников; в то же время они, конечно, были уверены, что кровопролития допущено не будет ни в каком случае, и вот, чтобы поиздеваться над правительственной властью и оттянуть время, они упорно противились: пели, молились, клали поклоны. Вообще, кощунственное отношение к святыне и молитве проявлялось в целях демонстративных постоянно: иконами защищались, пением отвлекали внимание.

С пением потом плыли на лодке на «Херсон». Наконец рожок заиграл «стрелять». Это было сигналом для открытия кранов водопровода. Вместо выстрелов пущены в ход пожарные трубы. Понятно, при этом не обошлось без царапин у тех, кто старался защитить себя от сильной струи воды доскою или иконою.

Только тогда упорствующие бросились бежать. Их направляли на «Херсон». «Раненых», т.е. оцарапанных, оказалось около 25 человек… Вещи «имеславцев» были доставлены на другой же день.

… Когда «имеславцы» были отправлены на «Херсон», то с ними пожелали добровольно отправиться и больные, чахоточные, полуживые и старики из больницы, и только по распоряжению консула были задержаны в монастыре…

…С.В.Троицкий слышал от них речи и об отобрании земли у господ; … оказалось… из 600 взятых на «Херсон», до 50 человек безпаспортых… Я уже слышал от имебожников, что Царь заразился ересью «имеборства», что настали времена антихриста, начинается гонение на истинных христиан, исповедующих имя Божие…

Как ни печальна была такая развязка, но могло быть и хуже. Нельзя же было оставлять православно верующих под таким невыносимым террором лжеумствующих…

Несомненно, не все сторонники лжеучения удалены из монастыря, но с теми, которые остались, мог уже справиться сам игумен с вновь избранными старцами; по афонскому общему уставу их было не трудно удалить из обители. Да и сами они, по крайней мере, некоторые из них, уже тогда высказались, что они покинут Афон добровольно, что и исполнили те 212 человек, которые прибыли в Россию на пароходе «Чихачов»…».

Не правда ли статья архиепископа не нуждается в комментариях, что называется, говорит сама за саму себя… Также примитивны, как и «бытовая» статья и «духовные взгляды» епископа вполне откровенно изложенные им в статье «Великое искушение около святейшего имени Божия» (Сергиев Посад, 1914 г.):

«…Они , имена, даже не суть и существа, т.е. ни материально, ни духовно не существуют, будучи в нашем умопредставлении необходимыми элементами нашего мышления.

Вся тварь есть реальное бытие, а имена суть символы, знаки отвлечённых умопредставлений, существующих только субъективно в нашем сознании… Вне тесных рамок нашего телесного бытия условные звуки и слова не нужны…

Веровать в имена, как в нечто безусловное, как личные существа (а слово «Бог» непременно предполагает Личность) нельзя, а если так, то и называть их «Богом» значит низводить существо Божие… в область не существующих реально, а лишь отвлечённо мыслимых понятий.

Это будет уже какой-то идейный пантеизм … «имя», как идея, мысль – нечто реально – ни материально, ни духовно не существующее, …а «Бог»… всесовершеннейшая Личность…имя отдельно от предмета не существует…

Имя при сем является, как я уже сказал, лишь необходимым для нашего мышления условием, чтобы облечь нашу мысль в наше слабое слово, что для Бога не нужно, а для нас необходимо.

…Бог есть Личность, божественность же – принадлежность Богу, качественность предмета, и, конечно все действия – проявления свойств Его Личности с Его действием, движением, неотъемлемостью свойства с Ним Самим. Такое различение Личности от свойств ея необходимо для нашего правильного мышления…

Они называют идею «Богом», тем самым уже признают её Личностью?...»

По прочтении сих богословских архипастырских откровений возникает естественный вопрос, как и откуда архиепископ Никон вызнал, «что для Бога не нужно…наше слабое слово»? Откуда он взял себе это в голову, - от Бога Самого, или же из обезображенного при переводе Столпописания - псалма 15, ст.2:

«Я сказал Господу: Господь мой еси Ты, яко благих моих не требуешь»?

Как видим и в извращённом «Столпописании» постулируется отделённость Бога от человека, и подчёркивается, что только по причине отделённости Бога от человека и не заинтересованности Бога в благих (словах, делах, плодах) Рода человеческого Личность человека исповедует Господа своим Богом…?

На это удобное церковной иерархии прочтение ответим стихами 11-14, псалма 84: « Милость и истина встретятся, правда и мир облобызаются. Истина от земли возсияет, и правда с небес приникнет. И Бог даст благость, и земля наша даст плод свой. Правда пред ним предъидет, положит в путь стопы свои».

Как видим Богу нужна истина, возсиявшая от земли, стало быть и от человека, Богу нужен плод, который Ему даст наша земля. Богу нужна истина во исполнение Его Правды – Его Слова Небесного – и в этом, и только в этом живом понимании Слова, как Благости, как Правды с Неба, рождающей плоды на земле и в глубине сердца человека, - глубина Православия:

«Яви нам, Боже, милость Твою, и спасение Твоё даждь нам, всели Славу в землю нашу. Услышу, что речет о мне Бог: яко речет мир на преподобныя своя, обращающия сердца к Нему» чтим несколько ранее в стихах 8-10 того же 84 псалма. Речь о Слове Божием, обращённом к человеку, и о праведных словах, делах, плодах человеческих во Славу Божию.

Но нет, не правое слово, не дело, не истина, не плод на родной земле нужны земным «богам», то бишь Иерархии церковной.

Погрязшим в номинализме «святителям» нужно лишь «послушание, что паче поста и молитвы», кротость, смирение, с чувством собственного ничтожества пред Владыками и Деспотами.

Какое убогое мертвенное представление о жизни в Духе у архипастыря! Согласно ему развитие внутреннего начала в человеке – его утробы: сердца, мыслей и чувств, его праведная жизнь на земле, его «благая утроба» не нужны Отцу его Небесному?!

Божественное Слово, Священное Имя Божие церковный владыка понимает лишь на уровне бытовой пользы, лишь как междометие, удобное ему, удовлетворяющее его. Любое слово без всякого различия для него лишь только «знак отвлечённых умопредставлений», как лишённая жизни связь внутри субъекта, пропадающая вся и без остатка в процессе человеческого представления и мышления.

Как тут не вспомнить «хладную и надменную, бессмысленно внимающую» Слову Божию «непосвящённую тупую чернь», и не произнести вместе с А.С.Пушкиным: Procul este, profani.

Чтобы уразуметь насколько «православные» взгляды на Имя Божие субъективистов и номиналистов Никона Рождественского и Антония Волынского были далеки от богословского понимания приведём родственные истинному Православию взгляды европейских мистиков того же времени:

«Вещь состоит из сущности, формы и имени, причём имя не только неотделимый элемент вещи, оно важное звено между сущностью и формой: именно благодаря ему, сущность плюс форма образуют вещь. Но так как самое имя есть результат известного сочетания букв, то, в конечном счёте, буквы являются орудиями, при помощи которых создан весь реальный мир, состоящий из сущностей и форм…. К этой теории букв и цифр присоединяется теория контрастов, по которой мир физический, как и мир моральный, являет ряд тез и антитез, примеряемых и уравновешиваемых синтезами, сводящимися к Единому Великому Синтезу – Богу.

Слово – будучи отражением идеи – есть основа мира сотворённого, как источник всех сил; и всякой букве, то есть звуку присуща известная сила (могущество) и алфавит магов создан в точности по законам мироздания. Каждая буква – Божественное Имя, а как иероглиф – известная сила, выраженная как число. Отсюда вытекает возможность комбинируя буквы и составляя слова влиять на мир астральный, как действующие силы, производя желаемые феномены; оперируя буквами, благодаря их числовым значениям, открывать законы, вычислять грядущее» (Н.Перферкович, С-Петербург, 1910 г.).

«Синтез наук и искусств в общем принципе есть Слово. Глагол – «И бысть на земле Род единый и Глас един всем». Свидетель этому Иов, древность книги которого удостоверена положением созвездий, о которых он упоминает. «Где же эта мудрость, куда она девалась?» У Моисея это «смешение языков» - эра Немврода, соответствующая времени Иова, это – эпоха Вавилонского столпотворения, после которого ничего не осталось от Единой Мудрости – Слова – Исва-РА (браманизм).

Буквы изначального арийского алфавита имеют морфологическое строение, представляя доподлинно идею своими очертаниями, являют первообраз зодиакальных и планетных знаков. Браманы называют эту азбуку «Ваттан», обнаруживающую себя пятью строго геометрическими формами. Эта азбука пишется снизу вверх и её буквы в расположении составляют морфологические или говорящие изображения. Пандиты вытирают их на доске, как только урок Гуру окончен. Эта азбука пишется слева направо, подобно европейской.

Такие изображения представляют не только знак речи, но также и Славы. Это двойственное значение присуще также и славянскому наречию, хотя бы в этимологии слов «слава» и «слово». Слово и Слава! Почему эти два выражения так близки в двух древних наречиях, таких различных как славянский и халдейский? Это указывает на основное свойство человеческого духа в его общем для всех принципе, вместе и научном и религиозном: Глагол, Слово космологическое и его равнозначущие:

«И ныне прославь меня, Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде мир не бысть. Явил Имя Твоё человекам, их же дал Мне от мира: Твои быша, и Мне их дал: и Слово Твоё сохранили» (Ин, гл.17, ст.5-6).

В том, что творческое Начало есть Слово, древние между собой были согласны: у браманов ИСУ-РА - Иисус Царь – творческое Слово. У египтян книги Гермеса Трисмегиста говорят тоже, и ОсхИ - Ри есть ИСУ-РА, прочитанное наоборот справа налево. Во Фракии Орфей одновременно с Моисеем написал сочинение «Божественное Слово»… Древние школы разсматривали творческое Слово, как падение, которого человеческая речь есть точное отражение, когда произнесение букв незыблемо замыкает космос.

Это вечный мир Славы, а космические превращения – мир астрального неба: «Небеса воспевают Славу Богу», что значит: астральный мир объясняет мир Божественной Славы!» (Маркиз Сент-Ив д’Альвейдр, 10 января 1901 г.).

….Напомним : «…они называют идею «Богом», тем самым уже признают её Личностью?» - --- яко ортодоксальный иудей, «православный» Никон боится двоебожия, боится потерять перед Господом, своим господином и хозяином, своё лицо!

Имя не есть Личность, вот что смущает?

Имя – есть такая же реальность, как и представление – реальность, соединяющая субъект и объект, и в точности также как вполне реально свойство, качество, форма предмета. Эти «свойства» часто реальны более «самого предмета», - бытие которого может являться лишь плодом нашего «умопредставления», воображения.

Когда мы в советской школе изучали марксистско-ленинскую диалектику нам также, как Никон, с пеной у рта доказывали, что законы природы, пространство, время, энергия, движение, жизнь и смерть есть свойства материи!

И вот ровным счётом такой же тупой подход находим и в почитании Абсолютной Личности, Господа Домовладыки, Предводителя армии спасения Его «священно-служителей», Выводящих Его мироздание токмо из Его Воли, отрицая при том и Самое Существо Его – Его Бытие подчиняя абстрактной абсолютизации по жалкому и ущербному дольнему примеру низменной человеческой Личности, произволящей и самосознающей.

Усия – суть, бытие «оказались» лишь подставкой (стасис) для Трёх Лиц - Ипостасей: Отца, Сына, Духа…. И тайна сия велика есть?… Единосущие?… Омоусия! А если мыслишь иначе тебя ждёт яко Ария заушение (которого не было) от Св. Николая Чудотворца (которого не было на Никейском соборе)!

Усия – сущность, «Божественная природа» одна и у Христа, и у Духа, и у Отца Небесного? А Лица разные? А может быть и не Лица, а имена нареченные нами, людьми, или же Свыше нареченные на Отца, Сына, Духа, но тогда Кем именно? Так что же разное, Личность, облеченная властью (Волей), или же «благолепие лица»?

Напомним Послание Иакова: «Изсушит солнце траву и благолепие лица её погибнет» (Иак., гл.1, ст.11)? И в чём Единство «Божественной природы» Христа, Духа и Отца – в том, что они, все Трое, имеют только одну Волю, и Воля эта – есть Воля Отца («Отец мой более меня!»).

Если всё богатство и Свобода Лица выражаются только в его Воле, а Воли этой своей собственной Лицо не имеет, то тогда очевидно, что Лицо осталось без лица?! Но может быть Ипостась (Лицо) выражается не столько в Свободной Воле, как в каких-то иных существенных сторонах своего бытия, определяющих «благолепие лица»?

Но какое всё это имеет онтологическое значение, ежели Отец Небесный, яко «Солнце изсушит траву и благолепие лица её погибе»? Зачем тогда нам Троица, если Единый Бог Её разрушает, если мы благодаря Ей не решаемся принять к сведению явное наличие чётности, симметрии, женственности, ежели понимание мистического треугольника жёстко закрепощает наше сознание в абстрактном пространстве, ограниченном тремя направлениями на плоскости не естественного, не данного нам Свыше, но сектантского бесцветного мышления?

В ясном трезвом понимании и Отец, и Дух, и Сын несопоставимы с категорией человеческой личности. И Отец, и Дух, и Сын – это Усии, а не Ипостаси. Это так потому, что у Единого Бога не может никоим образом быть единой природы. У Бога не может быть не только природы, но и рода. Единый Бог есть Творец бесчисленных родов бытия, не токмо человеческого, но и животного и растительного, и мало ли ещё каких, нам грешным людям неизвестных и непостижимых для нашего весьма ограниченного разумения.

Бог неизмеримо выше не только природного, но и Родового (содержащего в себе Имя и творимого Свыше Именем) существования.

Конечно Бог может мыслиться как Единая Личность( Волящая, Творящая Словом, но естественно не антропоморфная), проявляющая Любовь в Трёх Усиях – трёх онтологически различных Сущностях Бытия: Отца, Духа и Сына.

Отец, Дух и Сын не личностно-ипостасно, но сущностно неслиянны, ибо одно Бытие у Рождающего, другое у Исходящего, и третье у Рождаемого. Это и слабому человеку не сложно понять из устроения данной ему Свыше речи, где в любом утвердительном высказывании присутствует троичность. Так, например:

Бог сказал Слово. Бог – Отец, сказал –Дух, Слово – Сын.

Слово стало плотью. Слово – Отец, стало – Дух, плотью – Сын.

Вот эту бытийность, сущность подлежащего, существительного (Отец), сказуемого, глагола (Дух) и определения (Сын) нельзя понимать как разность Лиц Единосущего. Нет, конечно , гораздо более уместно и логично понимать эту реально сущую разность, точнее разности Отца, Сына и Духа, яко свойственные Единой Абсолютной Личности.

И тогда поймём Сына, как Третью Усию, как Слово о Роде человеческом, обоженном в Единственной пред Отцом целомудренно явленной - праведной Личности человеческой.

Вторая же Усия Духа – есть Усия Ангелов, имеющих суть и бытие во схождении Свыше, -исхождении от Отца во Святом Духе, и тогда не придётся вместе с апостолом Павлом, отрицать их Святость, унижая Их и сравнивая Их с «богоизбранным» родом иудейским, избранным в удел.

&nbs… Продолжение »