Cтоит ли переводить  Шевченко на украинский язык?

 

Для того чтобы понять гения надо хоть в малой мере приблизиться к его уровню видения, Веры и Ведания.  Неудивительно, что  «романтизм» Т.Г.Шевченко в точности также был не понят и не осознан современниками, как и «романтизм» А.С.Пушкина. Его не поняли соотечественники на Украине,  и до сих пор не увидели в нём  cлавянского философа и гениального поэта, несмотря на приторный чад лицемерной националистической «любви» и общеупотребительный фимиам.

 

Шевченко был, увы, не понят русскими писателями и злобно ненавидим украинскими националистами за свою оригинальную идею создания единого общеславянского языка восточнославянских братских народов Украины, Белоруссии и России. По мысли Кобзаря следует вернуться к корням древнеславянского языка, очистив современные языки от канцеляризмов и «нимеччины» (русский язык), от полонизмов, галлицизмов и «туреччины» (украинский и белорусский языки).

 

Cвою поэму, написанную на таком общеславянском языке, Тарас  Григорьевич  читал И.С.Тургеневу, но Иван Сергеевич не оценил её достоинств, определив оригинальное во всех отношениях сочинение - как подражание Пушкину, что, конечно, только подтверждает несомненные художественные достоинства этого произведения.  Жаль,  что от этой поэмы остались только воспоминания Тургенева, - излишне щепетильный к критике Кобзарь, скорее всего её уничтожил, во всяком случае, больше никому не показывал.

 

 «Нам всем, тогдашним литераторам, хорошо было известно, какая злая судьба тяготела над этим человеком: талант его привлекал нас своею оригинальностью и силой, хотя едва ли кто-нибудь из нас признавал за ним то громадное, чуть не мировое значение, которое, не обинуясь, придавали ему находившиеся в Петербурге малороссы…   Во время своего пребывания в Петербурге он додумался до того, что не шутя стал носиться с мыслью, создать нечто новое, небывалое, ему одному возможное – а именно: поэму на таком языке, который был бы одинаково понятен русскому и малороссу; он даже принялся за эту поэму и читал мне её начало…» (И.С.Тургенев, «Воспоминания о Шевченко», Т.Г.Шевченко, «Кобзарь», Прага, 1876, стр. III – VII.).

 

 

 

«Тарас Григорьевич любил русский язык, сам, как оказывается писал на нём и желал печатать написанное …» (Н.И.Костомаров, «Русская старина», 1880, т. XXVII, стр. 607 – 610).

 

Н.И.Костомаров, разобравшись в архиве Т.Г.Шевченко после его смерти, останавливает внимание на русских повестях «Наймичка», «Княгиня», «Варнак», «Близнецы», «Музыкант», «Художник», «Несчастный», «Повесть о бедном Петрусе», «Капитанша»…

 

 Шевченко надеялся на тёплый приём и понимание своих русских повестей и писал в своём «Дневнике» на русском языке: «Сегодня же принимаюсь за «Сатрапа и Дервиша», и если Бог поможет окончить с успехом, то посвящу его честным, щедрым и благородным землякам моим. Мне хочется написать «Сатрапа» в форме эпопеи. Эта форма для меня совершенно новая. Не знаю, как я с нею слажу?» (13 декабря, 1857 г.).

 

Отметим глубокое сходство поэтических замыслов Пушкина и Шевченко:

«В ожидании утра я построил каркас поэмы вроде «Анжело» Пушкина, перенеся место действия на Восток. И назвал её «Сатрап и Дервиш». При лучших обстоятельствах я непременно исполню этот удачно проектированный план. Жаль, что плохо владею русским стихом, а эту оригинальную поэму нужно непременно написать по-русски.

 

Есть у меня в запасе один план, основанный на происшествии в Оренбургской сатрапии. Не присоединить ли его как яркий эпизод к «Сатрапу и Дервишу»? Не знаю только, как мне быть с женщинами. На Востоке женщины – безмолвные рабыни. А в моей поэме они должны играть первые роли…».

 

«Кончил, наконец, вторую часть «Матроса»…  Как примет его С.Т.Аксаков? Мне ужасно хочется ему нравиться, и только ему. Странное чувство!»  ( 14 февраля 1858 г.)

 

 «Вы так сердечно дружески приняли мою далеко не мастерскую «Прогулку», так сердечно, что я , прочитавши ваше дорогое мне письмо, в тот же день и час принялся за вторую и последнюю часть моей «Прогулки»….Нужно работать, работать много, внимательно, и, даст Бог, всё пойдёт хорошо. Трудно одолеть мне великорусский язык, а одолеть его необходимо. Он у меня теперь как краски на палитре, которые я мешаю без всякой системы. Мне необходим теперь труд, необходима упорная, тяжёлая работа, чтобы хоть что-нибудь уметь делать» (Из письма к С.Т.Аксакову, 16 февраля 1858 г.).

 

 После отрицательного отзыва Аксакова излишне чувствительный к критике Шевченко ответил ему: «Сердечно благодарен Вам за Ваше искренно благородное письмо. Вы мне сказали то, о чём я сам давным-давно думал… Теперь думаю отложить всякое писание в сторону и заняться исключительно гравюрою, называемою аквафорта…» (15 июля 1858 г.). И великий Кобзарь на два года отложил труды над русским словом в прозе, и над украинским в поэзии и соединением их в своём, не имеющим до того в славянской культуре аналогии, уникальном творчестве.

 

                 …Однако осталась Азбука этого единого для восточных славян языка - изданный в последние месяцы жизни Т.Г.Шевченко «Букварь южнорусский 1861 року», специально подготовленный им для воскресных школ, то есть для самых широких масс простого народа. Шевченко хотел истинного просвещения народа, ибо, подобно Пушкину, знал, что знание – сила, и эту силу можно применять как во благо, так и во зло, потому и назначил цену своему «Букварю» в 3 копейки, чтобы он всем без исключения был доступен.

 

 «Букварь южнорусский» великого украинского Кобзаря – явление исключительное в литературе и языке как украинского, так и русского народов, и ни с какой стороны не понятно, почему до сих пор значительное это событие в жизни братских народов осталось до сих пор незамеченным и неизученным украинскими шевченковедами и русскими литературоведами.

 

 Впрочем, реакция со стороны украинцев понятна. Они в 1991 году выпустили сей букварь в «переклади сучасною украиньскою мовою», обозвав его «Буквар пивденноруський в сучасний транскрипции», перевели своего Кобзаря на современный украинский язык, «правдоучителей» Шевченка подменили на «правоучителей», и вот что у них получилось:

 

 У Кобзаря: « Господи и владыко живота моего! Дух праздности, уныния, любоначалия и празнословия не даждь ми».

 

В сучасний транскрипции: «Господи и владыко живота моего! Дух неробства, нудьги, любострастя и марнословия не дай мени».

 

 У Кобзаря: «Дух же целомудрия смиренномудрия и терпения, любве даруй ми рабу Твоему».

 

В сучасний транскрипции: «Дух же доброчесности, смиренномудрости, любови даруй мени, рабу Твоему».

 

 У Кобзаря: «Ей Господи Царю даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь».

 

В сучасний транскрипции: «Гей, Господи Царю, даруй мени зрити мои прогришення и не осуджувати брата моего, яко благословен еси на вики викив. Аминь».

 

 У Кобзаря : «Аще кто речет яко люблю Бога, а брата своего ненавидит – ложь есть».

 

В сучасний транскрипции: « Як хто скаже: «Я бога люблю», та ненавидит брата своего, той неправдомовець».

 

Даже исходя только из нескольких строк молитвы Ефрема Сирина в традиционном изложении Кобзаря,  видим насколько отходят от оригинала украинские  патриоты-толкователи:  лауреат Ленинской премии О.Т. Гончар, М.М. Илляш и В.М. Яцюк. Сами судите, что общего между праздностью и неробством,  любоначалием и любострастием, празднословием и марнословием, целомудрием и доброчесностью…?

 

 Наконец, отчего в украинском языке не нашлось адекватного определения для такого понятного слова – терпение, а слово «ложь» обратилось в обтекаемое «неправдомовец»? Неужли у нынешнего украинского народа начисто отсутствует понимание правды и лжи, и их новые «правоучители» во имя лжи не хотят терпеть слова правды?

 

 Рассмотрев молитвы «Отче наш» и «Символ Веры» у Кобзаря и современных обновленцев  отметим, что церковнославянское:

 

«Да святится» транскрибируется  бытовым «Нехай святиться» трижды.

«Днесь» замещается на «сьогодни».

«Должники» преображаются в «винуватцив».

«Искушение» в «випробування», - в слово соответствующее русскому понятию «испытание», весьма отличающемуся от «искушения».

«Верую» у Шевченка заменено на «вирую».

«Нас ради человек» - «Вин задля нас, людей».

«Погребенный» - «похованный», «согласно» - «згидно», «чаю» - «очикую»…

 

 Какое удивительное обеднение евангельских смыслов явлено перед нами!  Высокий стиль церковнославянского языка сменился бытовой речью подольской ярмарки. Но всё это полбеды.

 

Самое главное, для чего осуществлялся сей совершенно безумный безграмотный «переклад» - это совершенно сознательное разрушение православного «Символа Веры» и извращение его по католическому римскому западному образцу. Напомним, что камнем преткновения между католиками и православными является понимание Духа Святаго во Святой Троице. Именно католики произвольно ввели, разрушив Халкидонский «Символ Веры» 451 г. н. э., исхождение Духа Святаго «и от Сына» и получилось, что Ипостась Святаго Духа не равночестна Отцу и Сыну. Ровно это и имеем в «сучасной транскрипции».

 

 У Кобзаря восьмой член «Символа Веры»:

 

«и в Духа Святаго, Господа животворящаго, Иже от Отца исходящаго…»

 

В «сучасний транскрипции» восьмой член «Символа Виры»:

 

«И в Духа Святого, Господа, животворящого, що вид Отця и Сына изходит…»

 

 Вот таким нехитрым образом простецов из Святого Православия лукаво и незаметно уводят в униатское извращение истинной Православной Веры. Что здесь особенно мерзостно, так это использование авторитета Великого Кобзаря в украинском народе. Ведь надеются на то, что простой украинец не станет читать оригинальный текст Шевченко, напечатанный тридцатью шестью (36) церковнославянскими буквами, а будет читать так, как его уже давно приучили выходцы с Западной Украины, с новейшими украинскими буквами «ii» и перевёрнутым «э», и без старославянских букв: «ять», «ы», «фиты» и «ижицы», русской «ё», что присутствуют в тексте Шевченко.

 

 Получается Великий Кобзарь для того работал над созданием единого общеславянского языка, чтобы его Именем разрушали Единство и дружбу братских народов и обращали в угодную Западу  веру?!  Обращали подлогом и ложью, и всё это распространяли для малолетних детей 100 тысячным  тиражом центрального детского киевского издательства «Веселка»!

 

И при этом лауреат Ленинской премии О.Т.Гончар, именем которого наречена теперь историческая улица Древнего Киева Маловладимирская, ведущая из долины реки Лыбедь к Владимирским Воротам, лицемерно написал в предисловии к «Буквар в сучасний транскрипции» :

 

«Только дикая деспотичная империя, что творя произвол, держала народы в вечной темноте и бесправии, могла увидеть криминал в наиприроднейшем желании интеллигента распространять среди людей свет знаний и науки.

Тупорылые тогдашние держиморды (ничем не лучшие нынешних имперских прислужников ) даже не заметили, что укомпонованный Шевченко маленький «Буквар» насквозь был пронизан гуманным духом христианского учения, тысячелетних апостольских заповедей, на мудрой морали которых основывается жизнь цивилизованных наций!».

 

 

 Попытаемся же ответить на вопрос, почему Шевченко с такою светлою надеждою высказался о «ций невинний просвитницкой книжечци» (О.Гончар) – о своём «Южнорусском Букваре»: « Якбы Бог помиг оце мало дило зробити, то велыке само б зробилося»? На что надеялся Кобзарь, о каком Большом Деле мечтал, и почему верил в свою Азбуку, как в орудие спасения своего окраденного народа?! О чём молился Богу, не уж-то только о Просвещении, и на него только одно возлагал все свои надежды? А что же собственно отличает Тарасову Книгу от сотен таких же букварей, «граматок» по-украински?  Что в ней нового, по сравнению с предыдущими?

 

Вряд ли в каком букваре, что были до Шевченко, можно было прочесть такие народни пословыци:

 

 З дужым – не борысь;

 

А зъ багатым – не судысь.

 

Кому-кому, а куцому буде!

 

Багато панив – а на греблю некому.

 

 Казав пан: Кожух дам - Та й слово ёго тепле.

 

Заставь дурного Богу молытца – то винъ и лобъ пробье.

 

З брехни не мруть – Та виры билш не-ймуть.

 

 

 

 

 Здесь же в букваре Шевченко даёт понятие о «Едыном Святом Законе» по «Слову Правды и Любви» данном Богом человеку, о Единой церкви.

           В «складах» Шевченко разбирает по слогам свои переложения псалмов, где речь опять идёт о Родовом Единстве по естественному праву славянского народа, о Правде Слова Небесного, о жизни совместной праведной, где не делят единое родовое добро, и о тех, кто достоин наказания за то, что творит на земле «дила кровави лукави», о «каре неправых».

 

        У Шевченко речь идёт не только о своей Родине, но обо всём «честном соборе» «нелукавых серцем»:  « братив своих Господь не забуде» и «в семьи велыкий, пошле им добру долю од вика до вика».

 

             В этом же контексте следует понимать и переведённые с русского на украинский слова в самом конце «сучасного» букваря: «…Треба любити й пышатись найкращою своею Матерью. И я, яко сын Её великого симейства, служу, якщо не ради добра для нього явного, то принаймни, для славы имени Украины». – И в этих словах звучит тоже понимание глубочайшего Единства Слова , Веры у сыновей Единой Матери Рода человеческого и служения в нём, и конечно же не ради сладкого местечка для себя в раю , но « по крайней мере для славы Имени своего народа».

 

 Представлены Т.Шевченко в букваре ещё две думы о поповиче и поповне, в которых речь идёт в иносказательной форме о грехе отделения церкви от своего народа – от отцов и матерей своих и о необходимости её искреннего раскаяния в этом грехе. Грех этот так велик, что с только с превеликим трудом,  после слёзного жертвенного покаяния,  отпускается Пырятинскому поповичу Олексию, а Маруси попивни Богуславке,   даже после того, как выпустила она казаков из турецкой неволи, грехи её личные не отпускаются, и она с болью душевной осознаёт это, потому как она сама «потурчылась, побусурменылась, для роскоши Турецькои, для лакомства нещасного!».

 

У Шевченко в его думах о поповиче и поповне, как и у Пушкина, в иносказательной форме говорят волны «сынёго моря, буйный витер, зори, ясненький сокол, мисяць». «Билый Камень» у Шевченко, что стоит «на сынёму мори» не означает ли краеугольный Камень Рода, «стоящий во главу угла и дивный во очесех наших»?! А что может представлять собою «темныця на камени биленькому», не тоже ли, что пушкинская «златая цепь на дубе том»?

 

А что это за «пан Турецкий», выезжающий на Пасху « в роковый день Велык-день до мечети» и отдающий «дивке бранке Марусе, попивне Богуславке на руки ключи от темныци каменной»? И что означает «каменная темныця» с «козаками невольныками», установленная «паном Турецким» «на биленькому камени»? Не «ярмо» ли пушкинское это «с гремушками» - чужеродная церковь? И цензор Архимандрит Фотий и цензор В.Бекетов проглотили всё это и не поперхнулись? Добре,  дуже добре скрыв гениальный Кобзарь свои думы от непосвящённых!

 

 Заканчиваются думы Шевченко недвусмысленным призывом к Богу избавить славян от чуждой им иноземной веры:

 

«Ой вызволи, Боже,

нас всих, бидных невольныкив,

Зъ тяжкои неволи,

Зъ виры бусурменськои,

 

На ясни зори,

На тыхи воды,

У край веселый,

У мир хрещеный!

 

Выслухай, Боже в прозьбахъ щирыхъ,

У нещасныхъ молытвахъ

Насъ, бидныхъ невольныкивъ!»

 

 Ежели кому-то ещё неясно о чём здесь пишет Шевченко, мешает «луда на очах несытых», а может «романтическая» стихотворная форма не даёт понять до конца великие мысли гениального Кобзаря, приведём тоже самое содержание  прозою по-русски и по-украински :

 

« Что же говорят пытливому потомку эти частые тёмные могилы на берегах Днепра и грандиозные руины дворцов и замков на берегах Днестра? Они говорят о рабстве и свободе. Бедная, малосильная Волынь и Подолия, она охраняла своих распинателей в неприступных замках и роскошных палатах. А моя прекрасная, могучая, вольнолюбивая Украйна туго начиняла своим вольным и вражьим трупом неисчислимые огромные курганы. Она своей славы на поталу не давала, ворога-деспота под ноги топтала и свободная, нерастленная умирала. Вот что значит могилы и руины. Не напрасно грустны и унылы ваши песни, задумчивые земляки мои. Их сложила Свобода, а пела тяжкая одинокая неволя» ( Повесть «Прогулка с удовольствием и не без морали».)

 

 От яке Велыке Дило затеял сладить Великий Кобзарь – построить новую Родовую церковь, объединённых единой Азбукой из тридцати шести букв славян: русских, украинцев и белорусов. Да, если бы эта Азбука была понята и осознана, хотя бы со временем, исчезла бы причина раздора в великой славянской семье братских народов.

 

Представим себе… что наш великий русский поэт Пушкин издал бы «Граматку», взяв за основу буквы чужого языка и на основе , к примеру украинского языка, стал бы изобретать слова не в традиционном для национального сознания стиле, - какова была бы реакция недалёких, национально «обмеженых» и «на всё досужих» патриотов? Только одна – уничтожить, и чем скорее, тем лучше, ибо справиться другими средствами с гением Пушкина попросту невозможно. И в каком-то своём примитивном и рабском смысле, далёком от религиозного и духовного понимания Истины, они были бы правы.  Не было ничего на свете менее приемлемого для «украинськой громады», чем объединение в едином общеславянском языке братских народов.

 

Жаль, что не приходится сегодня надеяться на «пытливость» ума потомков украинского народа с Западной Украины, они поют и нынче, как и раньше, совсем другие песни, чем те, которые пели их «задумчивые земляки», извращают и толкуют в угоду Западу славянскую историю и произведения Т.Г.Шевченко.  Все их помыслы теперь токмо о «цивилизованном европейском суспильстве»,  «правах человека», «свободе личности», - о том, чтобы их приняли после покаяния в нечистой связи с «кацапами» в общеевропейский дом.

 

 Мытци «новой Украины» додумались ныне и до того, что они иначе и физически организованы, чем примитивные «кацапы», и являются органичной частью Европы в отличие от  диких, навязываемых им из Азии придурковатых и грязных, неприспособленных к цивилизованной жизни диких русичей. И Великого Кобзаря, только на том основании, что он клеймил москалей, муштру, царей и вельмож причисляют без тени сомнения к своему просвещённому европейскими ценностями сонмищу?!

 

 Нет, мы славяне не отдадим Славу и Слово Великого Кобзаря, последнего на вольнолюбивой Украйне  храброго казака на растерзание чужеземцам, и будем вечно помнить его завет:

 

«Нехай житом-пшеницею, як золотом покрыта, нерозмежованою останеться навики од моря и до моря – славянська земля» (З передмовы до поэмы «Гайдамаки»).